Итак, рассматриваемый миф увидел свет в пятидесятых годах на страницах вышедшей в Западной Германии немецкой мемуарной и "аналитической" литературы; в частности, цитаты Гудериана
Гудериан "Воспоминания солдата":
"... 18-я танковая дивизия получила достаточно полное представление о силе русских, ибо они впервые применили свои танки Т-34, против которых наши пушки в то время были слишком слабы...
Наши противотанковые средства того времени могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях. Например, наш танк Т-IV со своей короткоствольной 75-мм пушкой имел возможность уничтожить танк Т-34 только с тыльной стороны, поражая его мотор через жалюзи" (с)
и Миддельдорфа
Миддельдорф "Тактика в русской кампании":
"Противотанковая оборона, без сомнения, является самой печальной главой в истории немецкой пехоты. Путь страданий немецкой пехоты в борьбе против русских танков Т-34 идет от 37-мм противотанкового орудия, прозванного в армии «колотушкой», через 50-мм к 75-мм противотанковой пушке на механической тяге. Видимо так и останется до конца неизвестным, почему в течение трех с половиной лет с момента первого появления танка Т-34 в августе 1941 г. до апреля 1945 г. не было создано приемлемого противотанкового средства пехоты" (с)
давно перешли в нашей стране в разряд хрестоматийных, известных любому любителю истории.
Полагаю, что для понимания природы исследуемого мифа следует вспомнить политическую обстановку конца сороковых - начала пятидесятых годов в Европе и мире. Германия разгромлена и безоговорочно капитулировала. Состоявшийся в 1945-1946 годах Нюрнбергский процесс признал агрессивную войну "Германии против всего мира" преступлением. В расчлененной на зоны оккупации Германии идут процессы денацификации, что, по сути дела, ставит крест на возможности продолжения военной карьеры большинством гитлеровских военачальников. Вместе с тем, уже прозвучала "Фултонская речь" Черчилля, СССР назван "тоталитарным полицейским государством", опустившем на континентальную Европу "железный занавес" и вербующим по всему "свободному миру" свои прокоммунистические "пятые колонны"; сдержать же СССР может только преобладающая военная сила, ибо "... ничем они (наши русские друзья и соратники) не восхищаются больше, чем силой, и ничего они не уважают меньше, чем слабость, особенно военную слабость". Более того, в июне 1950-го года на Корейском полуострове бывшие союзники по антигитлеровской коалиции уже посмотрели друг на друга сквозь прорези прицелов.
Каким образом перечисленные выше факторы политической обстановки повлияли на содержание мемуаров немецких военачальников и аналитических обзоров, составлявшихся ими, в качестве "специалистов по России", для английских и американских военных аналитиков? В первую очередь, поражение в войне и признанный преступный характер этой войны фактически исключили возможность написания мемуаров в стиле "служения великому делу" и "сопричастности великим победам", предопределив дрейф общей направленности мемуаров в "чисто-военно-технологическом" направлении - "я был хорошим военачальником, не лез в политику и честно выполнял свои полководческие обязанности". Далее, признание русских "плохими парнями" и "насущной угрозой" позволило активно педалировать свой вклад в борьбу с ними, не опасаясь негативного восприятия мемуаров обществом (ибо мемуары, в отличие от всевозможных записей "личного" характера, осознанно пишутся именно в расчете на широкий круг "внешних", "посторонних" читателей).
Собственно, именно в этот момент и возникает "проблема летней кампании 1941-го года" как необходимость разъяснить читателю, почему же кампания, начавшаяся с громких побед, астрономического количества пленных и рекордов суточного продвижения войск, сперва застопорилась у ворот Москвы, а потом и обернулась невиданным до того поражением привыкшего к собственной "непобедимости" Вермахта.
Первые попытки объяснить поражения зимы 1941-го года "объективными" факторами "географического" и "климатического" характера были предприняты еще во время войны - достаточно, например, упомянуть отчет о боевых действиях 4-й танковой группы в период с 14-го октября по 5-е декабря 1941 г., озаглавленный авторами "Шторм у ворот Москвы". В отчете содержатся, например, такие яркие художественные образы: "... и вот начинаются русские осенние дожди, и вырывают из рук немецких солдат уже почти завоеванную победу. День и ночь льет дождь, идет снег. Земля как губка впитывает влагу, и в жидкой по колено грязи задерживается немецкое наступление... В том же походном порядке, в каком дивизии 4-й танковой группы наступали, машина за машиной остановились они в жидкой грязи, не в состоянии двинуться с места... Каждый шаг - это напрасная трата энергии, каждый поворот колеса - напрасная попытка, каждое движение - не вперед, а только глубже в скользкую, клейкую слякоть грунта. Чем больше стараются вытянуть машины и тяжелое оружие, тем сильнее погружаются они в эту жидкую грязь... Все усилия, все напряжение воли бесполезны... Можно прийти в отчаяние. Для того, чтобы сделать переход в 10 км, требуется теперь двое суток, или эти 10 км нельзя преодолеть вообще...". Продемонстрированные в "Die Deutsche Wochenschau" образы несчастных замерзающих немецких солдат в раздуваемых безжалостным ветром шинелях и убогих не прикрывающих голову пилотках посреди русской бескрайней снежной пустыни также достаточно хорошо известны и, полагаю, не нуждаются в комментариях.
Послевоенные мемуары добавили к "климатическому" и "географическому" факторам еще и "персональную ответственность" безграмотного самодура Гитлера, который-де не давал своим военачальникам ни капли самостоятельности, лез во все мельчайшие решения и, разумеется, во всех случаях действовал исключительно наперекор здравому смыслу, олицетворением коего выступали сами авторы мемуаров.
Тем не менее, и та, и другая причины не могли рассматриваться в качестве сколько-нибудь удовлетворительного объяснения "феномена летней кампании 1941-го года" - даже самое поверхностное осмысление их влечет за собой целый ряд нелицеприятных вопросов: а до начала кампании немецкие военачальники вообще (и автор мемуаров в частности) на карту театра предстоящих военных действий вовсе не смотрели? Военно-географического описания не открывали? Даже представить себе не могли, что Россия - это такая большая страна, немножко больше Люксембурга и даже, страшно сказать, больше Бельгии? Никто из немецких генералов не смел даже помыслить о том, что российские дороги немножко хуже европейских, а густота дорожной сети чуть-чуть поменьше, чем в Германии или во Франции? Для немецких военачальников оказалось полнейшим сюрпризом то обстоятельство, что в России периодически (в среднем один раз в пятьдесят две недели) начинается сезон дождей, ощутимо влияющих на пропускные способности грунтовых дорог, составлявших абсолютное большинство дорог русского ТВД?
Дальнейшие размышления в том же ключе позволяют добавить к уже высказанным еще целый ряд неясностей аналогичного плана, к примеру - а что, летом 1941-го года Россия была ощутимо меньше, ее размеры, бедственное состояние дорог и малая густота дорожной сети никоим образом не препятствовали наступлению, а к осени Россия от сырости внезапно существенно разбухла в размерах и размокла поверхностью?
Наконец, нельзя упускать из виду и то обстоятельство, что "географические" и "климатические" причины совершенно "симметричны" для обеих воюющих сторон - в то время, когда немецкие грузовики тонут в грязи, на "русской" стороне фронта идут точно такие же дожди, и дороги представляют собой точно такие же хляби; если немецкий шуцман, шагающий с запада на восток, за полста метров пути набирает на сапоги пуд грязи, то и советский стрелок, шагающий к линии фронта с востока на запад в пяти километрах от него, за те же полста метров пути набирает на сапоги тот же самый пуд грязи; на русской стороне фронта дороги совершенно столь же немногочисленны и столь же плохи качеством, что и на немецкой, если тонет в грязи немецкий грузовик, то почти наверняка зарывается в липкую грязь по оси и его советский визави.
Таким образом, "климатический" и "географический" фактор не просто не позволяют дать удовлетворительное объяснение "феномена 1941-го года", но и подводит читателя к совершенно нежелательному для автора мемуаров выводу - выводу о том, что тот непредусмотрительный военачальник, способный добиваться успеха лишь в тепличных условиях. То есть что он - хреновый полководец. Для этого ли писались мемуары?
Равным образом, возложение всей полноты ответственности за печальный исход Восточной кампании 1941-го года на некомпетентность фюрера влечет за собой тот же самый недоуменный вопрос - а что, летом 1941-го года на "некомпетентного самодура-ефрейтора" внезапно снизошло продолжительное озарение, летом некомпетентное вмешательство Гитлера в руководство операциями не мешало немецким военачальникам наступать и побеждать, а осенью некомпетентность фюрера вдруг внезапно побила все рекорды и превзошла все мыслимые пределы?
Соответственно, для объяснения "феномена летней кампании 1941-го года" требовалась кардинально иная причина:
- несимметричная "в пространстве" - негативно воздействующая на немецкую сторону и "нейтральная/благоприятствующая" для советской стороны;
- несимметричная "во времени" - не действующая в период громких первоначальных успехов немецких войск и "внезапно проявившаяся" в момент, когда положение дел приняло для немцев неприятный оборот.
И такая причина была найдена. Да-да, вы уже догадались, это обсуждаемый топик - "внезапно появившиеся советские танки новейших типов", ничем ни в какое место не пробиваемые и всесокрушающие, появляющиеся именно в тот момент, когда автор мемуаров начинает испытывать серьезные затруднения - например, у Гудериана "превосходство русских танков Т-34 впервые проявилось в резкой форме" 6-го октября под Орлом, хотя немцы сталкивались с Т-34 и КВ с первых же дней войны - вот, например, донесение 297-й пехотной дивизии о русских танках:
http://i046.radikal.ru/0909/3b/617def3897cb.jpg
http://i061.radikal.ru/0909/ea/38ab1401d467.jpg
http://s06.radikal.ru/i179/0909/94/c280332b1ad4.jpg
http://i020.radikal.ru/0909/22/f5c5c0332286.jpg
Картинки размером эдак 1680x2786 точек, так что please be patient
Но не будем отвлекаться и вернемся к обсуждаемому топику. Введение дополнительной сущности в виде "внезапно появившихся неуязвимых всесокрушающих русских танков" позволяло исчерпывающе разъяснить читателю природу "феномена летней кампании 1941-го года", причем наиболее комплиментарным для автора мемуаров образом - автор мемуаров, такой опытный, грамотный, предусмотрительный военачальник, вел свои войска от победы к победе над многократно численно превосходящим противником, но в момент, когда победа была уже так близка, противник применил новое "несправедливое" и "неправильное" оружие, против которого ведомые автором мемуаров войска оказались совершенно беззащитны; соответственно, действия самого автора мемуаров оказываются выше всяческих похвал и выше любой критики, напротив, немецкие войска (под его, разумеется, твердым и компетентным командованием) сделали все, что только в человеческих силах, и даже чуть-чуть больше; причины же неудачи кампании лежат исключительно в плоскости "нечестного" оружия противника.
Мемуары советских военачальников и военно-исторические очерки хронологически отставали от своих немецких аналогов примерно на одно-полтора десятилетия. Судите сами:
Гудериан "Воспоминания солдата" - 1951 г.
Миддельдорф "Тактика в русской кампании" - 1956 г.
Типпельскирх "История Второй Мировой войны" - 1954 г.
Меллентин "Танковые сражения" - 2-е издание в 1956 г.
Мюллер-Гиллебранд "Сухопутная армия Германии 1933—1945" - 1954 г.
фон Зенгер унд Эттерлин "Немецкие танки 1926 - 1945" - 1959.
В то же время:
Жуков "Воспоминания и размышления" - 1969 г.
Катуков "На острие главного удара" - 1974 г.
Рокоссовский "Солдатский долг" - 1968 г.
Василевский "Дело всей жизни" - 1973 г.
6-томная "История Великой Отечественной войны Советского Союза" - 1960 - 1965 гг.
"Вторая мировая война, 1939—1945" - 1958 г.
Проблема обоснования "феномена летней кампании 1941 г." стояла перед советскими мемуаристами и авторскими коллективами, готовившими всевозможные "краткие очерки" и многотомники, ничуть не менее, а во многих случаях и более остро, чем перед их немецкими коллегами: в отличие от немецких полководцев, которых военное поражение Германии превратило в неудачников-отставников, советские военачальники завершили войну в статусе победителей и продолжали занимать высокие посты в военной иерархии СССР. Расписываться в собственных промахах, неопытности и ошибках и возлагать на себя ответственность за поражения лета 1941-го не хотелось (тем более что войну большинство из них начинало вблизи вершины армейской и государственной иерархии - начальник Генштаба Жуков, заместитель начальника оперативного управления Генштаба Василевский, командир 9-го мехкорпуса Рокоссовский и т.д.), перекладывать ее на плечи всего государства и народа было немыслимо по причинам идеологического характера (господствовавшие в СССР идеологические установки постулировали общее превосходство прогрессивного социалистического строя над реакционным капиталистическим, соответственно, указание на ошибки и просчеты самого прогрессивного на планете строя совершенно недопустимо, партия и руководимое ею государство не могут ошибаться!).
Выход из незавидного положения (помимо справедливых деклараций о "вероломном нападении Германии, заставшей страну и армию врасплох") был найден в широкой эксплуатации немецких самооправдательных рассуждений относительно "нечестного русского оружия". Положение упрощалось еще и тем, что Нарком Обороны С.К.Тимошенко, Верховный Главнокомандующий И.В.Сталин, начальник Главного Автобронетанкового Управления РККА Я.Н.Федоренко и Нарком танковой промышленности В.А.Малышев не оставили мемуаров, в которых разъясняли бы свои решения; соответственно, линия рассуждений авторов мемуаров с советской стороны выглядела примерно следующим образом: ряд цитат из мемуаров и аналитических работ немецких военачальников, декларирующих невероятное превосходство танков Т-34 и КВ; обобщающий вывод "где танки новейших типов, там победа"; плавный переход на "... но было их слишком мало..." и обобщающий вывод: пока у меня было мало чудодейственных всесокрушающих неуязвимых танков, я проигрывал; потом Родина обеспечила меня "правильными" танками, и я начал побеждать; вопросы же планирования производства и распределения боевой техники перед войной, очевидно, лежат вне моей компетенции.
Дополнительным обстоятельством, подталкивающим исследования и мемуары в этом направлении, была начавшаяся вскоре после окончания Великой Отечественной войны кампания по декларации "русских приоритетов" всюду и во всем; в этом отношении надо признать, что дифирамбы, воспеваемые немецкими генералами в адрес танков Т-34 и КВ, очень хорошо ложились в канву "русских приоритетов", "советское - значит отличное!" и давало основания для вывода "передовая советская техническая и инженерная мысль наглядно продемонстрировали свое неоспоримое превосходство над лучшими образцами реакционной империалистической инженерной мысли - смотрите, даже битые фашистские генералы признают превосходство Т-34 и КВ! - а созданная в соответствии с пророческими передовыми планами в годы первых пятилеток несокрушимая советская промышленность позволила в кратчайшие сроки насытить Красную Армию лучшим в мире вооружением", что, в свою очередь, позволяло перейти на данном примере к обоснованию общего превосходства советского социалистического строя...
Демонтаж коммунистической идеологии в "лихие девяностые" позволил ревизионистам во весь рост поставить нелицеприятный вопрос, прямо вытекающий из всего вышеизложенного благолепия - почему же без малого две тысячи лучших в мире несокрушимых всесокрушающих советских танков новейших типов не порвали отсталые панцерваффе на тряпочки незамедлительно прямо летом 1941-го? а разнообразные героические эпизоды, вроде "одинокого КВ против целой танковой группы" (с), активно использовались для обоснования все того же "невероятного превосходства" советских танков новейших типов - с последующим выруливанием в направлении "... но Красная Армия готовила агрессию..." или "... но народишко не пожелал сражаться за кровавый режим..."...
Действительность, разумеется, прозаичнее, проще и горше: неуязвимость танков новейших типов летом 1941-го года - это пост-фактум надуманный миф, чему, разумеется, есть прорва доказательств.
Но это уже совсем-совсем-совсем другая история..."(с)
ув.Д.Шеин